Существует много способов блокировать «фрондерскую» активность или по крайней мере свести ее вред к минимуму. И эти способы нужно обязательно использовать, не комплексуя и не чистоплюйничая.
Столичные политологи и деятели, приравнивающие себя к ним, активно гадают: какие политические последствия повлекут нынешние экономические трудности? Кто станет их политическими «выгодоприобретателями»? Кому «война» – понятно, а вот кому же она «мать родна»?
1
Сразу оставим за скобками сценарии с массовыми волнениями в регионах, какими-то восстаниями и прочей «гражданской войной». Ничего подобного не случилось в начале 1990-х годов, не случится и сейчас. Вздорные истории про то, что злее голодных бунтуют те, кого «один раз не покормили», тоже обсуждать нечего.
Да, число протестников растет и в ближайшей перспективе будет расти. Да, они могут бузить, как ведясь на провокации, так и вполне себе стихийно. Теоретически возможен «провал» в 1990-е годы – ослабление центральной власти и государства в целом, подъем сепаратистских настроений, неконтролируемые митинговые кампании и пр. Однако в реальности нет ни единой предпосылки к этому. К тому же нынешние правители хорошо выучили уроки и Горбачева, и Ельцина и настроены решительно.
«Оранжевый» сценарий также возможен лишь теоретически. Для его реализации или хотя бы имитации необходимы деньги Запада, причем немалые. А у него сейчас своих проблем по горло, не говоря уже о том, что вкладываться здесь никто бы и не позволил. Клоунов вроде Каспарова, несомненно, продолжат подкармливать, те время от времени будут устраивать какие-то мелкие пакости, пробовать запрыгивать протестникам на загривки, но не более.
Вообще же, как показывает исторический опыт, экономические трудности не обязательно отвращают население от власти. Бывает ровно наоборот, и власть благодаря кризису даже получает дополнительные мандаты (на реформы, антикоррупционные и т. п. кампании). Думаю, что это может быть как раз наш случай.
В любом случае власть удержит власть. И те «любители свободы», которые злорадно приветствовали кризис и теперь ждут какой-то масштабной «движухи», крушения режима или хотя бы начала новой «перестройки», мягко говоря, окажутся в дураках. Им, правда, привычно. Они уже дождались и «цветной революции» в 2005 году, и «оттепели» в 2008-м.
Впрочем, из этого отнюдь не следует, что у дестабилизации вовсе не окажется «выгодоприобретателей». Они будут обязательно, только их имена столичной тусовке, за некоторыми исключениями, ничего не говорят. Во всяком случае, пока.
2
Политика на федеральном уровне сейчас, как говорится, структурирована. К тому же следующие думские выборы состоятся лишь в 2011 году, а значит, несмотря ни на что, никаких принципиальных подвижек до осени 2010 года не предвидится. (Форс-мажор может случиться, но это на то и форс-мажор, что событие исключительное, изначально не предусматривавшееся).
А вот на региональном и местном уровне хватает «цветущей сложности». Выборы депутатов парламентов и муниципальных ассамблей, мэров проводятся регулярно. У нас сейчас два выборных дня (по общему правилу, второе воскресенье марта и второе воскресенье октября), в которые по всей стране проходят десятки голосований.
Ключевыми субъектами региональной и местной политики были и остаются управленческие и предпринимательские элиты, зачастую слитые до практически полной неразличимости. Кроме них во многих раскладах фигурируют федеральные корпорации, как частные, так и государственные, владеющие либо управляющие активами, имеющие иные интересы на соответствующих территориях. Поводы для политической конкуренции у всех них почти исключительно бизнесные и лично-карьерные. Разве только в национальных регионах проявляется определенная этнократическая специфика. Идеологические или «стратегические» дискуссии, если они вообще ведутся, носят сугубо вторично-утилитарный характер. Партии, точнее, их отделения, выступают «политическими интерфейсами» губернаторов, региональных олигархов, корпораций.
В 1990-е годы это часто даже не скрывалось, в обстановке «прихватизации» и последующих переделов было не до приличий. Конкуренция тогда, по сути, ничем не ограничивалась, Центр в региональные дела вмешивался редко и отнюдь не всегда осмысленно. Буквально всякий, имеющий деньги и волю, мог стать политиком, избираться депутатом, добиться должности в исполнительной власти и т. д.
Строительство вертикали власти совпало с некоей стабилизацией собственнических статусов и «окостененением» элит. Поводов для конкуренции становилось меньше, поэтому выборы все чаще фиксировали и укрепляли сложившийся статус-кво, цементировали элитные консенсусы вокруг действующих губернаторов и мэров. Естественно, полностью переделы собственности и власти не прекратились, они не могут прекратиться по определению. Однако во всем, в том числе и в переделах, появилась определенная «системность». В первую очередь благодаря активной экспансии Центра в региональную политику. Ключевыми вехами стали создание общероссийской партии власти – «Единой России» (так или иначе вобравшей в себя значительную часть элит), реформы партийной и избирательной систем, существенно ограничившие и упорядочившие конкурентный инструментарий, и, конечно, отмена прямых выборов глав регионов.
Постепенно, опять же, во многом стараниями Центра, стали настойчиво выдавливаться из политики или вовсе лишаться бизнесов и изгоняться из элит «несистемные» деятели, т. е. не желающие играть по правилам («застрявшие в 1990-х годах»), заработавшие себе чересчур одиозную репутацию, слишком самостоятельные и при этом не заручившиеся надежной поддержкой. С другой стороны, многие «системные» люди заплатили за свою «системность» демонстративным смирением амбиций, отказом от планов, добровольно-принудительным сотрудничеством с бывшими оппонентами, а то и личными врагами и иными компромиссами. Кто-то воспринял это как должное и неизбежное, а кто-то затаил обиду и все эти годы жил мечтами о реванше.
3
Сейчас региональные элиты пребывают в довольно возбужденном состоянии. С одной стороны, они в массе «обеднели» из-за падения цен на сырье, снижения стоимости активов, сокращения рынков. С другой – их крайне интересует, ослабит ли Центр теперь свою политическую хватку и если ослабит, то насколько. «Фронды» еще нет, но скоро она проявится. Естественно, в ее авангарде автоматически окажутся те самые «обиженные».
Нет, «фрондеры» не станут вкладываться ни в какие революционные или квазиреволюционные проекты. Тем более они не будут объединяться в организации и выступать с манифестами. Не те это люди, не их это стиль, не их судьба.
Зато они в индивидуальном порядке или сбиваясь в небольшие коалиции займутся выборами. Региональными и местными. Займутся не все подряд, разумеется. Только те «фрондеры», у кого осталось достаточное количество свободных денег, есть желание тратить их на «политику» и пропал страх перед наказанием. Учитывая, что губернаторские политические машины в новых условиях по определению не смогут показывать прежнюю эффективность, открываются довольно широкие «окна возможностей».
«Фрондеры» постараются использовать протестные настроения, играясь с популистской и антивластной риторикой, порой даже проплачивая локальные постановочные заварушки типа перекрытия дорог (и нанимая пугалами за мелкий прайс каких-нибудь «нацбольчиков» или «фашиков»). Где-то будут избираться сами, прикидываясь народолюбцами, где-то выдвинут или поддержат профессионалов (к примеру, из коммунистов). Где-то всерьез покусятся на передел власти и собственности, стремясь наконец добиться того, на что якобы имеют право и чего якобы были лишены, а где-то просто посводят счеты с действующими губернаторами и мэрами. Или устроят им «изжогу» и «геморрой» лишь потехи ради.
И без того частые конфликты вокруг кандидатских списков «Единой России» станут жестче и будут чаще выплескиваться на публику. Заметно увеличится количество случаев выдвижения партийцев вопреки прямым запретам руководства. Вполне вероятно, что кто-то прибегнет и к демонстративному скандальному выходу из партии.
Опять же, заметно возрастет число желающих взять на содержание региональные отделения КПРФ, ЛДПР, «Справедливой России» и малых партий (там, где губернаторы не держат их на крепком кукане) и/или приобрести места в кандидатских списках. И предвыборные бюджеты этих партий увеличатся. И их кампании станут агрессивнее.
На выборах депутатов от одномандатных округов и тем более на мэрских выборах кратно обострится конкуренция, кандидатам власти будет куда труднее побеждать.
Вновь увеличится роль избирательных технологий, главным образом «черных» и «серых», возрастет количество вбрасываемого через СМИ компромата.
Оговорюсь, что на мартовской выборной сессии мы в лучшем случае увидим цветочки. Ягодки будут на октябрьской сессии.
Естественно, существует много способов блокировать «фрондерскую» активность или по крайней мере свести ее вред к минимуму. И эти способы нужно обязательно использовать, не комплексуя и не чистоплюйничая. Другое дело, что затруднительно «выключить» всех «фрондеров», надо быть готовыми и к их победам, и к необходимости вынужденно мириться с этими победами. Собственно, именно это я и имею в виду, когда говорю о «выгодоприобретателях». Кризис – он кончится через год или два, а в депутатах или мэрах можно при должном умении сидеть десятки лет. Остается только порадоваться, что хоть с губернаторскими выборами в свое время удалось разобраться.
Виталий Иванов
